Дом без середины
Регент церковного хора, матерый убийца, пенсионер, влюбленный в одиночество, и директор ДК профсоюзов – всех этих людей объединяет долгое соседство. Их судьбы переплетались множество раз. И если они прочитают этот текст, то удивятся историям, в которых играли немаленькую роль, но об этом не знали. Тем и интереснее раскрывать тайны оранжевого дома номер 10 по улице Энгельса.
«Я ее поцеловал — и она закрыла двери»
Игорь Рябцев не сразу согласился рассказывать о личном. И скоро стало понятно, почему: он – романтик, и к воспоминаниям относится с трепетом
Приятный, опрятно одетый мужчина не очень высокого роста через день появляется в тихом дворе в центре города. Иногда оглядывается — и уверенным шагом идёт в третий подъезд.

Тот самый, в котором каждая ступенька лестницы знакома ему, а он – ей. Помнится, она казалась ему сказочной в пятнадцать лет. Ещё бы: он переехал с мамой и сестрой из хрущёвки на улице Кирова, там вокруг был только кирпич да бетон. А тут в подъезде – всё из дерева.
Подъезд Игоря на фото справа. В каждом подъезде 4 квартиры, всего их в доме 12
И все такое домашнее, родное, что, похоже, даже перила встречают местных жильцов улыбкой и хранят их тайны. Ну, например, как Игорь Рябцев на первом этаже поцеловал девочку впервые в жизни…

Но сейчас он торопится к своей маме, ей 91 год. Теперь Игорь Олегович живёт отдельно со своей семьей и по очереди с сестрой навещает её. День – он, день – сестра.
Автомобиль Игоря Олеговича, на котором он приезжает в родной двор на улице Энгельса
Вера Ивановна, их мама, раньше была грозой всех детей. Екатерина Меренкова с первого этажа вспоминает, как её боялись во дворе:

– Она гоняла нас в детстве. Строгая очень. Мы однажды вылезли на крышу, и она увидела, заругалась. Так вся наша компания бежала быстро, что было сил, чтобы скорее скрыться с её глаз долой. Добежали до первого подъезда, а там лестницы от крыши до пола не было. Но не возвращаться же! И мы прыгали, как могли. Так страшно было! Причём Вера Ивановна потом и родителям нашим говорила, что было, и кто что нашкодил. Даже самые баловные мальчики робели перед ней, тоже убегали, только пятки сверкали.
Дочь Екатерины Полина не захотела уходить из кухни, чтобы оставить взрослых: очень уж интересно послушать разговоры о том, каким было детство мамы (на фото Екатерина и Полина Меренковы)
Но однажды, будучи уже взрослой, Екатерина случайно услышала, как Вера Ивановна молится. У женщины было открыто окно. И она просила у Бога счастья и благословения для всех жильцов дома. Потом – для тех, кто идёт или едет по дороге рядом: молилась, чтобы тут не было плохих происшествий.

И Екатерина, которая к тому моменту выросла и уже давно перестала бояться Веры Ивановны, ещё больше убедилась в том, что на деле она была ангелом-хранителем детворы. И строгость её была не от желания обругать, а из-за желания уберечь.
Теперь о Вере Ивановне с неменьшим вниманием заботятся её дети. Вот между этажами лавочка – это Игорь в хорошую погоду выносит, чтобы мама могла во дворе посидеть, пообщаться с соседями. Но сейчас она стоит без дела: погода не очень, да и время неспокойное, пандемия.
…Навестив маму, Игорь Олегович спускается по лестнице вниз. И в этот раз он всё-таки решается на воспоминание о своём подростковом периоде.
Тогда он окончил школу, поступил в техникум электронных приборов. Увлёкся театром, стал заниматься в театре-студии «Диалог», что располагался в ДК профсоюзов. И, конечно, много времени проводил во дворе. Тут каждый день были игры, разговоры, какие-то ребячьи задумки. Фантазия в те времена работала замечательно.

Вот была, например, девочка, которая в сарае устроила свою лабораторию и понарошку брала у желающих кровь, а после проводила исследования этих «анализов». Потом, кстати, она поступила в медицинский колледж на медсестру и до сих пор работает по профессии.
Ещё одна затейница дома крысу прикармливала, которая у неё под диваном завелась. Начиталась книг Екатерина, и захотела подружиться с ней, приручить. Даже имя придумала: Хью Льюйсон.
В этой комнате, где Екатерина приручала крысу, теперь растет её дочь Полина
Но крыса была очень осторожной: еду, которую клала девочка посередине комнаты, брала только, когда оставалась одна или глубокой ночью. И едва слышала голос Екатерины, скрывалась. А потом и вовсе куда-то исчезла…
Теперь мышам и крысам вход строго запрещён: на страже – любимец семьи Меренковых кот Леонардо
По этой лестнице Игорь в волнении поднимался после того, как впервые в жизни поцеловал девочку
Ещё больше было общих игр. Зимой, если бывали морозы, собирались компаниями по домам. Смотрели диафильмы, делали шоколадную колбасу, играли в «настолки». Под Рождество – колядовали. В хорошую погоду в ходу были догонялки, прятки, резиночка, калин-баба́ (это когда все выстраиваются в шеренгу и берутся за руки, образовывая цепочку, а один бежит и старается собой разбить её, чтобы прорваться дальше).

Летом детворы было особенно много: внуки приезжали к бабушкам и дедушкам на каникулы. Тут ведь, хоть и центральная часть города, но всё же атмосфера в те времена была деревенская: во дворах двухэтажек даже козочки и петухи с курами гуляли.

Вот так и одна девочка приехала из Подмосковья к своей бабушке. Она жила на первом этаже третьего подъезда. Того самого, где была квартира Игоря Рябцева.
Он и эта гостья вечерами вместе возвращались домой после прогулок во дворе. И Игорю она очень нравилась. Однако как было решиться на признание? Волнение охватывало каждый раз, но кроме «пока» на прощание – ничего не было.

Игорь только и думал о том, как же сделать первый шаг. И вот однажды они снова зашли в подъезд, его зазноба была уже готова открыть двери в квартиру, в которой жила. А он взял… и поцеловал её в щеку. Тут же его сердце чуть не выпрыгнуло, а она в одно мгновение оказалась внутри квартиры и закрыла двери.
Но на следующий день его избранница дала понять, что и для неё это волнительно и много значит.

Так они стали держаться за руку, целоваться каждый вечер в подъезде… Романтическая история закончилась через месяц: приезжие родственники уехали из квартиры на первом этаже. Там остались только бабушка этой прелестницы со своим сыном Сергеем.

Переживал Игорь это расставание болезненно. Но тогда сказать взрослым о симпатии к девочке и попросить её адрес, чтобы написать письмо, казалось невозможным. Так и осталась эта история светлым тайным воспоминанием.
Никто из взрослых не был посвящен в историю любви Игоря Рябцева. Помочь пережить расставание ему помогали книги
…Что ж, пора стряхивать сентиментальность. Игоря Олеговича ждёт работа. Он теперь директор того самого ДК профсоюзов, в котором когда-то подростком играл на сцене.
Влюблен в одиночество
За дверьми квартиры, в которой гостила первая любовь Игоря, сейчас живёт Сергей Николаевич Караулов. Это дядя той самой девочки. Его мама умерла в 2019-м в 94 года, отец – ещё раньше: в 1987 году.
Квартира закоренелого холостяка. Здесь сохранилась даже печка: мама Сергея Николаевича была родом из деревни и любила её иногда затопить, даже несмотря на то, что уже было центральное отопление
В этой семье воспитывались трое сыновей. Один женился и уехал в Белоруссию, но сейчас уже умер. Второй (отец той маленькой красавицы, в которую был влюблен Игорь) обзавелся семьёй в Мытищах. А третий остался холостяком. Сергею Николаевичу сейчас 67 лет, и место своего жительства он не менял никогда.
На шифоньере Сергея Николаевича висят старые фото, вырезки из книг, секундомер и даже колотушка и лопатка: раньше мужчина толок яичную скорлупу и принимал её в качестве добавки кальция
На вопрос: «Вы не женаты?» отвечает: «Пока нет». А потом добавляет, что иногда задумывается об этом, но всё-таки не хочет: слишком много проблем.

– Во-первых, в отношениях начинаются ссоры, обиды и всё такое. Во-вторых, моей пенсии в 16 тысяч рублей недостаточно, чтобы содержать семью, придётся идти работать. А одному мне денег хватает. И в-третьих, я влюблен в одиночество. Мне нравится, что никто не мешает. Сейчас мой расцвет.
На этом снимке Сергей Караулов в детстве играет с соседской девочкой
Утро пенсионера начинается в пять утра с зарядки. На шифоньере висит секундомер. Он включает его, чтобы следить за интенсивностью в выполнении упражнений.
Под кроватью хранятся гири и гантели. Некоторые связаны между собой веревкой, чтобы была нагрузка потяжелее.
Одной рукой пенсионер с лёгкостью поднимает вес в 25 килограммов
В детстве и юности Сергей сильно болел, был слабым. Тогда и решил заняться спортом.

После завтрака и домашних дел идёт на прогулку: не менее 10 тысяч шагов. У мужчины есть несколько разработанных маршрутов, их и придерживается. Иногда на улицу Ленина шагает, чтобы были спуски и подъёмы покруче, иногда круги делает по улицам Чаплина-Энгельса-Твардовского (этим маршрутом стал чаще пользоваться во время пандемии, чтобы далеко не ходить), а порой идёт к Центруму.

Кстати, в маршруты включены магазины. Там покупается еда в дом, но только на один-два дня: холодильника у мужчины нет.
Творог, селёдка и крылышки индейки – то, что пенсионер купил себе в день, когда мы были у него в гостях
После того как Сергей Николаевич возвращается, он готовит обед, ест и отдыхает.

– Вот просто так лежать на диване не то. А если до этого погулять и устать, то получаешь удовольствие, мне оно нравится, – делится своими мыслями мужчина.
Ну а потом можно немного помастерить. В квартире стоят старые проигрыватели, магнитофоны, радиоприемники.
Гостиная комната похожа на выставку старинных сувениров и техники. А когда хозяин квартиры включил радио (на верхней полке справа), там говорили о советских войсках: мы словно попали во временную воронку и окунулись в прошлое
Всё это заботливый хозяин чинит, улучшает, переделывает. И обязательно включает, чтобы насладиться музыкой, когда садится пить чай за круглым столом посередине гостиной комнаты. Есть также телевизор и планшет, но они менее почётны в этом доме.
Сувенирный фонарик хозяину дома подарил его брат из Беларуси. К сожалению, его уже нет в живых: умер в 65 лет. Пенсионер считает, что виной всему нервы, так как брат часто ругался со своей женой
Слушает Сергей Николаевич разное: Pink Floyd, поп-музыку 80-х, которую когда-то сам записал на пленку, и классическую музыку.
Некоторые сборники композиций были составлены Сергеем ещё в 80-е годы: записывал музыку с радио или переписывал с кассет приятелей
Ещё одно из занятий пенсионера – это починка обуви. У интенсивной ходьбы есть один недостаток: ботинки и кроссовки быстро рвутся. Только боковина от покрышки, приклеенная к подошве, спасает. Она выдерживает нагрузки.

Ещё несколько хитростей есть у этого мастера, причем все – собственные разработки. Обувь, кстати, покупает не самую дешёвую: например, ботинки у него за пять тысяч рублей.
Сергей Николаевич внимательно следит за каждой парой обуви: знает, в каком месте имеются потёртости или дырки; что можно залатать, а чему скоро будет место на помойке
И последней страстью этого мужчины являются машины. Отец работал на автотранспортном предприятии, а сам Сергей Николаевич был до пенсии преподавателем в автошколе.
В руках Сергея Караулова фото его отца: Николая Владимировича, ветерана Великой Отечественной войны
Недаром во главе сувениров красуется машинка, изображающая советскую «Победу». Кстати, именно этой марки был автомобиль у Карауловых, когда в двухэтажке ещё никто о транспортных средствах и не мечтал.
Этот сувенир Сергей купил себе сам. Он говорит, что он отличается от автомобиля их семьи только цветом.
…По этому рассказу может показаться, что мужчина любит только технику и не совсем хорошо относится к людям. Но это не так. Если спросить у соседей о Сергее Николаевиче, то наверняка это поймешь. Узнаешь, как он им подарил редкие книги царских времен; как помогал чинить автомобили во дворе.
Подарок Сергея Николаевича, который хранится у Екатерины Меренковой: книга 1890 года издания. В ходу еще старинное написание слов
Он по образованию автомеханик, так что со знанием дела подходит к этому вопросу. Даже напечатанные схемы выносит «внутренностей» автомобиля, чтобы лучше разобраться. А ещё в квартире напротив вспомнят, как Сергей Николаевич спас от холода двух детей.

Это было пять лет назад. Полине Меренковой, дочери Екатерины, тогда было шесть лет. Она осталась с подругой дома без ключей. Потеряла их. Папа уехал, обещал вскоре вернуться, но задержался. Девчонки заскучали…

– Пойдем погуляем? - предложила одна из них.

План созрел быстро: надели ботинки-куртки, так как была зима, открыли окно и спустились вниз. Благо, первый этаж не чересчур высокий. Створку за собой слегка прикрыли, чтобы не морозить квартиру.

Но прошло всего пятнадцать минут, как дошколята продрогли до костей: был сильный минус. Полезли назад, а вернуться оказалось гораздо сложнее. Уж чего только не придумывали девочки, но попасть домой не получалось. Пока вконец не отчаялись. Тогда, совсем уже продрогшие, пошли стучать в окно к дяде Сереже.
Сейчас Полине 11 лет. Она с удовольствием вспоминает свое приключение, но отмечает, что потом ей от мамы попало за то, что сбежала из дома в окно
Тот открыл двери, впустил к себе. Включил гостьям мультики, напоил чаем. И в дверь соседям всунул записку, где искать детей. А потом еще игрушек советских подарил и книги: одну про животных, а вторую – непонятную.

– Это был Гоголь какой-то. «Вий» по-моему, – вспоминает Полина.

Ну что ж, для её возраста это и вправду «Гоголь какой-то».

В общем, такой он – Сергей Николаевич. Одиночка и настоящий добряк.
Две крайности одного дома
Вообще 10-й дом на Энгельса в 1952 году заселялся руководителями, начальниками отделов и интеллигенцией. Строился он в два этапа: сначала первые два подъезда. Один из них был отдан работникам радио, да и сам радиокомитет находился здесь же. Только недавно в подъезде сняли табличку с просьбой соблюдать тишину, так как ведется запись передач.

В одной из квартир этого подъезда, кстати, жил первый смоленский диктор, а сейчас проживает его дочь Надежда Владимировна, преподаватель иностранных языков в Доме творчества детей и молодежи.
Надежда Владимировна живёт очень активно: то на уроки торопится, то надо внука навестить
Во втором подъезде жили руководители жилищно-коммунального городского отдела. А после к первому подъезду пристроили третий. Получился дом в форме буквы «г». Там поселили сотрудников городского управления автотранспорта.

И одно дело, что первый подъезд оказался посередине в углу, так еще и потерялись номера квартир с пятой по 11-ю. Их просто нет! После четвертой сразу начинается 12-я.

Так и остался дом без середины. Впрочем, это не только про квартиры: да, здесь всегда жили люди уважаемые, хорошо воспитанные, интеллигентные. Но вот была одна червоточинка: во втором подъезде на первом этаже. Там проживала многодетная семья. И эту маму пятерых детей недолюбливали: слишком уж любила прикладываться к бутылке.

Пока её мать была жива и в силах, она ещё старалась присматривать за внуками, но с годами всё стало совсем плохо. Местные старались помогать: выносили бутерброды, подкармливали. Дети-то хорошие! Общительные, добрые. Чего стоят только истории, как один из них, Максим (имя изменено по этическим соображениям, – прим. автора), всех маленьких соседок перекатал на велосипеде.

Но в итоге пришлось расстаться: детей забрали в интернат. А мама их, ещё какое-то время покутив, умерла.
Вернулись из детского дома не все, только четверо. И те рассеялись. Одного вскоре убили в дороге, когда он работал дальнобойщиком; его сестра рано вышла замуж и уехала. А двое отслужили в армии, и вернулись красивые, возмужавшие.

Но потом Максим стал выпивать. И его брат покинул квартиру: жить с ним вместе стало невыносимо.

- Иногда идёшь домой, а Максим около лестницы делает вид, что в кого-то стреляет, – вспоминает Екатерина Меренкова. – Он, когда служил, в «горячую точку» попадал. После этого и изменился, не отпустило. При этом сам Максим, когда трезвый, очень добрый и отзывчивый. Но алкоголь меняет мужчину в одночасье.

И в этой квартире снова начались массовые попойки. Часто бывали драки, раздавались крики на весь дом: «Не бей по голове!» Жутко было.
О Максиме Екатерина вспоминает не с осуждением, а, скорее, с сожалением. Не раз к ней прибегали из его квартиры женщины с просьбами о помощи
Дело закончилось тем, что Максим забил до смерти человека и его посадили в тюрьму.

Кто поможет, пусть и взрослому, но сироте? Соседи. Например, Светлана Захаренкова, которая живёт напротив этой квартиры. Игорь тоже подключился, не оставил друга детства в беде. Да многие собирали ему передачи, поддерживали: мол, оступился – не значит, что пропал навсегда.

То ли тепло соседей, то ли переписка со Светланой, которая на тот момент стала регентом церковного хора, повлияли на Максима, но в заключении он поверил в Бога. Хотел, когда освободится, уйти в монастырь. Писал Свете: «Выйду – опять грязь, друзья придут. Не хочу…»

Увы, желания остались желаниями. Максим освободился, соседи со всего дома собрали для него куртки, тёплые вещи, еду на первое время. Но он чуть продержался – и за старое. Был прав: дружки пришли.
Увидела в окно, как несут женщину
Примерно за два года до освобождения Максима из колонии на втором этаже этого подъезда поселилась Наталья. Бойкая, симпатичная. Она приехала из Беларуси и сняла комнату у своей подруги Ларисы, которая в это же время въехала в квартиру своих родственников.

Дом Наталье понравился, да и Лариса описывала его с любовью. Она часто в своём детстве тут бывала у бабушки с дедушкой, а потом – у тёти.
Подруги переехали в этот дом четыре года назад. На снимке слева направо: автор текста, Лариса и Наталья
Подъезд красивейший: здесь на стенах нарисованы пальмы и море. Это постаралась мама Светланы Захаренковой, тоже Светлана. Она учитель в музыкальной школе, а по совместительству – любитель-художник.

Раньше рисовала дóма. Кто бывал у них в гостях, помнит берёзовую рощу на стене. Но потом дочь решила поклеить обои, и Светлана-старшая пошла проявлять свою творческую натуру в подъезде. Как раз в том году она не смогла попасть на море, потому просто нарисовала его рядом со своей квартирой.
Пальмы и цветы «растут» на лестнице, а на лестничной площадке первого этажа – синее море
Но до юга, кстати, эта семья потом все же добралась. Доехали на машине: Светлана, её мама и… 95-летняя бабушка! Вот такой дом долгожителей. Она уже третья, кто дожил в нём до возраста «за 90».

Бабушка и сейчас жива, в доброй памяти. Ей в этом году будет 97. Только ни с кем не встречается: пандемия на дворе. Опасно…

Так вот, возвращаясь к новосёлам. В этом чудесном расписном подъезде поселились две подруги вместе с дочкой Ларисы. Казалось бы, красота! Ещё и церковные песнопения можно услышать: Светлана на первом этаже иногда репетировала с певчими.

Но все это впечатление у приезжей Натальи испарилось вмиг, едва освободился Максим.

– Приехал матёрый уголовник в наколках, к которому регулярно приходили гости. И причём я знала, что он сидел за убийство! – вспоминает она.

А однажды, пару лет назад, Наталья выглянула в окно и краем глаза увидела, как Максим тащит какую-то женщину. Ей показалось, неживую. Потом его опять посадили за убийство…

– Такого в моей жизни никогда не было, – признаётся Наташа. – Пусть у всех добрые воспоминания об этом доме, но для меня этот случай самым ярким стал.
Наталья (на фото посередине), глядя на своё окно, рассказывает, как она стала свидетелем случившейся трагедии (на фото слева направо: Лариса, Наталья и автор текста)
История и впрямь жуткая: Максим нередко поднимал руку на женщин. Откуда знают в доме? А прибегали пострадавшие иногда к соседям, просили о помощи.

Одна была с ребенком, работала в скорой помощи медсестрой. Она уходила каждый раз после всплеска гнева сожителя. А потом Максим трезвел, приходил к кому-нибудь из соседей домой, просил разрешения позвонить. И так он говорил по телефону, такие слова находил, что та возвращалась. Все объясняла просто: «Люблю».

Екатерина Меренкова стала её дочку к себе забирать, когда там начинались темные времена… Ушла та женщина всё-таки, спасла себя. А вот другая не успела.
Максим в порыве ревности избил сожительницу и продержал её два дня в квартире, она скончалась. А потом решил вынести на помойку. Тогда-то и выглянула Наталья в окно. Да ещё один местный житель встретился на пути Максима.

– Что случилось? – поинтересовался он.

– Да вот… Плохо стало ей, решил на улицу вынести, чтобы подышала, – соврал Максим.

Но уже испугался и занёс женщину назад. А мужчина, не поверив, вызвал полицию.
…Сейчас в доме снова тихо и мирно, Максиму сидеть ещё долго. Светлане он снова пишет о своём раскаянии. Но будет ли от этого толк? Никто не знает.

Зато временами в этой квартире на первом этаже стал появляться брат Максима, с которым он служил в армии. Но он спокойствие не нарушает.
Есть ли будущее?

Да, со времён постройки многое изменилось в доме. Его перекрасили в оранжевый цвет, а был всегда белым. Парадный вход в первый подъезд перенесли внутрь, он теперь в углу, а раньше жильцы заходили с дороги. Нет уже ни радиокомитета, ни забора, который раньше отгораживал двор, нет красивых ворот…

Однако остались люди – те самые дружные люди. И пусть они говорят, что теперь не как раньше, не всех соседей знают. И дети во дворе почти не гуляют, и субботники никакие не проводятся. И даже любимый всеми каштан, который рос во дворе, срубили!

Но все-таки ещё жива эта домашняя атмосфера. Вместо каштана растет вечно зеленый симпатичный куст под окнами.
Каштан пришлось срубить, так как он засох. Теперь во дворе есть только этот небольшой куст, и он тоже полюбился местным жителям
Нет больше среди жильцов дикторов, но зато живёт звукорежиссер смоленского филиала радио «Россия» Екатерина Меренкова. И уже для трёх её детей, выросших здесь, дом стал родным. Здесь же дочь Ларисы и школьник-внук вышедшего на пенсию инженера-конструктора Анатолия Жукова. Он мало чем успел поделиться, торопился: в гости приехал сын из Москвы!
Анатолий Жуков практически всю жизнь провел в этом доме: переехал, когда учился в первом классе. С супругой здесь воспитывал дочь и сына. Сейчас живёт в квартире вместе с дочерью и внуком. Бывшая супруга к ним приходит помогать. Говорят, что семья восстанавливается
Что будет – неизвестно, конечно. Хотя разве можно загадывать? Вот Игорь Олегович уверен, что дом может ещё двести лет выстоять. Строили его военнопленные немцы на совесть. Кирпич крепкий, фундамент отменный. Так что, может, его ждут долгие лета.

– Только бы не застроили все многоэтажками, - размышляет Игорь Олегович. – Часть домов снесли, построили их, а они словно нависают над нашими домиками. Всё-таки хочется, чтобы сохранилась уютная атмосфера.

Трудно не согласиться: целый двухэтажный район в центре города и красивые тополя вдоль дороги действительно смотрятся чем-то особенным. Но всё же вряд ли мы когда-то снова тут увидим козочек, петухов и гурьбу детворы. Времена уже другие.
Хватило бы и того, чтобы человечность и соседская взаимовыручка остались.
Чтобы и дальше на похороны собирали средства всем двором, как это делают сейчас. Чтобы всегда был кто-то, как Игорь Олегович, который заходит к бабушкам 9 мая с поздравлениями.

И чтобы всегда была такая Светлана Захаренкова, которая не пожалеет куска хлеба для своего, пусть и беспутного, соседа.

И находилась бы некая Екатерина, которая примет у себя дома чужого ребёнка, чтобы он не слушал пьяные скандалы. А при случае одинокий пенсионер присмотрит за её детьми, когда те по своей оплошности окажутся одни на улице...
Хватило бы нам и этого. Будет ли?
На фото слева направо: автор текста Марина Рассолова и автор фотографий Елизавета Поварова
Made on
Tilda